КРИМИМИНАЛЬНО-БАТАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ АНГЛИИ В ИЛЛЮСТРАЦИЯХ»
(CRIMINAL AND BATTLE HISTORY OF ENGLAND). Часть 49
По версии Чарльза Диккенса в оформлении Олега Логинова.
По части изображения истории своей страны английские художники-иллюстраторы, безусловно, лучшие в мире. Первоначально я хотел сделать на основе их иллюстраций фоторейтинг о криминальной истории английских королей с пояснениями изображенных событий. Но потом с удивлением обнаружил, что криминальная история Англии уже существует. Только она называется «История Англии для юных». А написал ее Чарльз Диккенс. И написал настолько мощно, что ни мне, ни кому-либо другому лучше все-равно не сделать. Правда, у Диккенса спорные оценки исторических персон, видимо, поэтому его книгу недостаточно цитируют в исторических очерках. И я решил свои описания событий из английской истории оставить в других фоторейтингах и с сделать цикл «Криминально-батальная история Англии» исключительно с выдержками из книги «История Англии для юных» Чарльза Диккенса. В общем, почувствуйте вкус классики, он непередаваем словами.
Но поскольку книга Чарльза Дарвина не охватывает всю широкую и многоцветную палитру криминально-батальной истории Англии, я решил сочетать текстовую часть этого великого писателя с дополнительными разделами с использованием текстов из википедии и других источников. Что получилось – вам судить.
В сорок девятой части использован текст из Главы XXXIII. Англия при Карле Первом (1625 г. — 1649 г.) из книги Чарльза Диккенса «История Англии для юных».
Джон Пим
Гражданская война только-только отшумела, когда Джон Пим скончался и был погребен в Вестминстерском аббатстве с великими почестями, вполне им заслуженными, ибо англичане в большой мере обязаны своими свободами Пиму и Хэмдену. Графа Эссекса унесла хворь, которую он подхватил, чрезмерно разгорячившись во время охоты на оленя в Виндзорском лесу. И он тоже удостоился чести обрести вечный покой в Вестминстерском аббатстве. Как ни жаль, но приходится упомянуть, что архиепископ Лод умер на эшафоте, не дождавшись окончания войны. Суд над ним длился в общей сложности почти год, и поскольку доказать его измену не удалось, в ход снова пошли сомнительные уловки, которые так любят дурные короли, и был также издан билль, объявлявший его вне закона. Лод был человек пристрастный и злой, к тому же, вы знаете о его склонности отрезать уши и разрывать носы, в общем, бед он натворил пропасть, но ушел с миром и как мужественный старик.
Часть четвертая
Оливер Кромвель перед портретом Карла I
Получив короля, парламент захотел побыстрее избавиться от своей армии: Оливер Кромвель обретал над ней все большую власть, прежде всего благодаря своей смелости и талантам, а также искренней приверженности пуританской религии шотландского толка, необычайно распространенной среди солдат. Епископов солдаты ненавидели не меньше папы, и все, до последнего рядового, барабанщика и трубача имели такую обременительную привычку заводить и бубнить до бесконечности молитвы, что по мне бы лучше умереть, чем служить в этой армии.
Nicolas Gabriel Dupuis. «Корнет Джойс и Карл I»
Итак, парламент был далеко не уверен, что оставшиеся без дела солдаты не обратят свои молитвы и свое оружие против него, и предложил большинство из них распустить, оставшихся послать в Ирландию на подавление мятежников, а в Англии почти никого не оставить. Но армия соглашалась на раздел лишь на своих условиях, а когда парламент попробовал действовать принуждением, защитила себя весьма неожиданным способом. Некий корнет по имени Джойс явился однажды вечером в Холмби-Хаус в сопровождении четырех всадников, вошел в покои короля, держа в одной руке шляпу, в другой — пистолет, и сказал королю, что приехал за ним. Король вполне охотно согласился ехать, но при условии, что утром его об этом попросят при всех.
Годфри С. Хиндли. «Разговор корнета Джойса с Карлом I, 1647»
И вот, наутро, выйдя на ступени своего дома, он поинтересовался у корнета Джойса в присутствии солдат и стражи, присланных сюда парламентом, по чьему приказу его увозят. И корнет Джойс ответил:
— По приказу армии!
— Имеется ли у вас письменный приказ? — спросил король.
Джойс, указывая на четыре сотни своих всадников, сказал:
— Вот мой приказ.
— Что ж, — король усмехнулся, будто был доволен ответом, — я никогда прежде не читал подобного приказа, но, похоже, он разумен и вызывает доверие. Давно я не видел сразу столько красавцев и истинных джентльменов.
Короля спросили, где бы он хотел жить, и он ответил, что в Ньюмаркете. И они с корнетом Джойсом и четырьмя сотнями всадников поскакали в Ньюмаркет. Король опять с насмешкой заметил, что готов проехать без остановки столько же, сколько корнет Джойс или любой из его людей.
Король, как мне кажется, в общем-то поверил, что армия состоит из его друзей. Во всяком случае, так он сказал Фэрфаксу, — генерал этот с Оливером Кромвелем и Айртоном приехал уговаривать его вернуться в парламентское заточение. Король решил остаться, где был. Но армия, подступавшая все ближе и ближе к Лондону, в надежде запугать парламент и заставить его согласиться с ее требованиями, тащила короля за собой. Остается только сожалеть о том, что Англия оказалась во власти вооруженных солдат, однако король в этот влажный период своей жизни предпочел их более законной власти, попытавшейся его обуздать.
Антонис ван Дейк. «Карл 1 и его семья»
Надо признать, солдаты обходились с королем уважительней и добрее, чем парламент. Они оставили при нем его слуг, не возражали против замечательных развлечений, которые него устраивали в разных домах, и позволили провести два дня с детьми в Кавешем-Хаусе, близ Рединга. А парламент был строг и разрешал королю только прогуливаться верхом и играть в шары.
И все-таки, если бы Карлу можно было верить, он бы мог спастись, и тому есть немало подтверждений. Ведь и сам Оливер Кромвель со всей определенностью сказал, что ни один человек не может быть спокоен за свою собственность, пока бесправен король. Он не испытывал к королю враждебности, присутствовал при его встрече с детьми и очень расчувствовался от этой жалостливой картины. Кромвель, рискуя утратить свое влияние в армии, часто виделся с королем, которого перевезли теперь в Хэмптон-Корт, и не раз беседовал с ним, прогуливаясь по длинным галереям и чудесным садам дворца. Но король, втайне возлагавший надежды на шотландцев, получив от них приглашение, туг же охладел к своим новым друзьям из армии, и стал доказывать офицерам, что им без него все равно не обойтись.
Кромвель открывает письмо короля в «Синем кабане»
Он одновременно обещал пожаловать титулы Кромвелю и Айртону, если те помогут ему вознестись на прежние высоты, и писал королеве, что намерен их обоих повесить. Чуть позже они признались друг другу, что узнали по секрету об этом письме, которое в означенный вечер должно было быть зашито в седло и доставлено в «Синего кабана» в Холборне отправки в Дувр.
Кромвель у «Синего кабана», Холборн, Лондон, 1640
Переодевшись простыми солдатами, они приехали туда и выпивали во дворе гостиницы, пока не дождались всадника, в чьем седле, вспоротом их ножами, оно и впрямь отыскалось. У меня нет серьезных причин не доверять этому рассказу. Оливер Кромвель, это точно известно, говорил одному из преданнейших сторонников короля, что тот не заслуживает доверия, и он не берется отвечать, если с ним случится беда. Но и после того Кромвель, как и обещал, сообщил королю о тайных намерениях некоторый людей из армии захватить его. Мне кажется, он искренне хотел, чтобы король сбежал за границу, и избавил от хлопот себя и других. Оливеру в ту пору, слава богу, хватало забот с армией: в некоторый войсках против него и его соратников зрел настоящий мятеж, и он был даже вынужден пристрелить одного командира полка в назидание остальным.
Побег Карла I из Лондона
Король, получив от Оливера предостережение, совершил побег из Хэмптон-Корта, подумал, прикинул и переправился в Карисбрукский замок на острове Уайт.
Побег Карла I на остров Уайт
Там он на короткое время успокоился, но потом, сделав вид, будто заключил союз с парламентом, на самом деле попросил уполномоченных из Шотландии прислать оттуда армию для его защиты. Когда он разорвал отношения с парламентом (и уладил с Шотландией) с ним стали обращаться, как с пленником, но не сразу, а после того, как он чуть не сбежал на посланный королевой корабль, стоявший на рейде у острова.
Надежды короля на шотландцев были напрасными. Договор, заключенный с уполномоченными, пришелся не по вкусу шотландским священникам: они сочли его недостаточно выгодным для религии своей страны и поносили в своих проповедях. В итоге, присланная из Шотландии армия оказалась слишком мала серьезных успехов, и даже помощь восставших роялистов в Англии и бравых солдат из Ирландии не помогла ей одержать превосходство над солдатами парламента, которыми командовали такие люди, как Кромвель и Фэрфакс. Старший сын короля, принц Уэльский, приплыл из Голландии с девятнадцатью кораблями (той частью английского флота, что отправилась за ним) на подмогу отцу, но только зря потратил время.
Уильям Барнс Уоллен. «Казнь сэра Чарльза Лукаса и сэра Джорджа Лайла, 1648 г.»
Самым примечательным событием этой второй гражданской войны стала жестокая расправа, учиненная парламентским генералом над двумя великими генералами-роялистами: сэром Чарльзом Лукасом и сэром Джорджем Лайлом, которые отважно защищали Кольчестер целых три месяца, невзирая на голод и болезни. После расстрела сэра Чарльза Лукаса, сэр Джордж Лайл поцеловал его бездыханное тело и сказал солдатам, которым предстояло теперь выстрелить в него:
— Подойдите ближе и прицельтесь получше.
— Уверяю вас, сэр Джордж, — ответил один из них, — мы не промахнемся.
— Правда? — с улыбкой спросил Лайл. — Но я столько раз стоял куда ближе к вам, и вы промахивались.
Парламент под яростным напором армии, потребовавшей выдачи семерых неугодных ей людей, проголосовал за то, чтобы прекратить всякие переговоры с королем. И все же, когда эта вторая гражданская война (а она продолжалась примерно полгода) близилась к концу, переговоров были назначены уполномоченные.
Хаммонд обнаруживает, что король пытается сбежать из Карисбрука
Король, пользовавшийся в то время относительной свободой и живший в частном доме в Ньюпорте на острове Уайт, провел эти переговоры настолько разумно, что восхитил всех, кто за ними наблюдал, согласился в конце концов на все предъявленные ему требования и даже был готов (хотя прежде упорно отказывался) на время упразднить епископат, а церковные земли передать короне. Но закоренелый его порок был неизбывен, и пока верные друзья короля вместе с уполномоченными убеждали его пойти на уступки, так как у него не было иного способа спастись от армии, он договаривался о побеге с острова, он поддерживал связь с католиками из Ирландии, и отрицая: это, писал своей рукой, что уступает, чтобы выиграть время и подготовить побег.
Рон Эмблтон (Ron Embleton). «Полковник Прайд ожидает прибытия короля Чарльза в Палате общин» («прайдова чистка»)
Вот так обстояли дела, когда армия решила выйти из повиновения и без ведома парламента двинулась в сторону Лондона. Парламент в свою очередь перестал испытывать перед ней страх, послушался отважного Холлиса и проголосовал за установление мира в королевстве на основании сделанных королем уступок. Узнав об этом, полковник Рич и полковник Прайд прибыли в палату общин с конным полком и пешим полком, полковник Прайд стал у дверей со списком неугодных армии людей, велел указать ему на них, когда они будут проходить мимо, и арестовал. Впоследствии эту процедуру народ в шутку назвал «прайдовой чисткой». Кромвель со своими солдатами был в это время на севере, но, вернувшись домой, отнесся к случившемуся одобрительно.
Вот так, взяв одних членов палаты общин под стражу, а других заставив держаться от нее подальше, армия сократила их число примерно до пятидесяти. Оставшиеся согласились считать короля изменником, который пошел войной на парламент и собственный народ, и отправили в палату лордов ордонанс, где было сказано, что как изменника его следует допросить. Палата лордов, насчитывавшая тогда шестнадцать человек, единодушно отклонила ордонанс. Тогда палата общин издала еще один ордананс о назначении самой себя верховной властью в стране и о привлечении короля к суду.
Дж. Роджерс (J. Rogers). «Карл Первый в караульной, 1649»
Для безопасности короля отвезли в место под названием Херст-Касл: в дом на одинокой скале в море, от которого к хэмпширскому берегу во время отлива шла ухабистая дорога длиной в две мили. Затем ему приказали перебраться в Виндзор, но так как там он подвергся грубому обращению и за столом ему прислуживали солдаты, его перевезли в Сент-Джеймский дворец в Лондоне и сообщили, что суд назначен на завтра.
Процесс над Карлом I
В субботу, двадцатого января 1649 года, начался этот достопамятный процесс. Палата общин утвердила состав суда числом сто тридцать пять человек, куда вошли ее представители, армейские офицеры, а также юристы и горожане. Джона Брэдшоу, юриста, назначили председателем. Заседать решили в Вестминстер-Холле. На возвышении, в красном бархатном кресле сидел председатель, на голове у него была шляпа (с нашитыми пластинками из железа для безопасности). Остальные судьи разместились на боковых скамьях в таких же шляпах. Королевский трон, обитый бархатом, как и кресло председателя, поставили напротив. Из Сент-Джеймского дворца короля перевезли в Уайтхолл, а из Уайтхолла по воде доставили в суд.
Питер Джексон (Peter Jackson). «Суд над королем Карлом I»
Король вошел, окинул невозмутимым взглядом судей, многочисленных зрителей, потом сел, но вскоре опять встал и осмотрелся. Пока читали обвинение «в государственной измене, выдвинутое против Карла Стюарта», по лицу его несколько раз пробежала улыбка, а затем он поставил под сомнение полномочия суда, сказав, что без палаты лордов не может быть парламента, а здесь не видно ее представителей. И еще он сказал, что король должен входить в его состав, а он не видит короля на его месте. Брэдшоу ответил, что у суда достаточно полномочий, данных ему Господом и королевством. Потом он перенес заседание на следующий понедельник. В этот день суд возобновил работу, не прекращавшуюся всю неделю. В субботу король шел к своему месту в зале под раздававшиеся то тут, то там возгласы «Справедливости!» и требования казнить его: кричали солдаты, кто-то еще вторил им. Брэдшоу, как рассерженный султан, сменил черную мантию на красную. Королю вынесли смертный приговор. Когда он уходил, один солдат сказал ему вслед: «Да благословит вас Господь, сэр!». Офицер ударил его за это. Король сказал, что его преступление не заслуживает столь сурового наказания. Однажды, во время суда, с трости, на которую он опирался, слетел серебряный набалдашник. Случайность эта встревожила короля, будто предвещала, что и его голова слетит с плеч, и предчувствие сбылось.
Ангус МакБрайд. «Прощание Карла I с детьми»
Возвратившись в Уайтхолл, он попросил у палаты общин разрешить ему свидание с дорогими его детками, — ведь время казни неумолимо приближалось. Свидание разрешили. В понедельник его опять отвезли в Сент-Джеймский дворец, и сюда из Сайон-Хауса близ Брентфорда попрощаться с отцом приехали те двое из его детей, что оставались тогда в Англии: тринадцатилетняя принцесса Елизавета и девятилетний герцог Глостер.
Клайв Аптон (Clive Upton). «Король Карл I грустно прощается с двумя последними из своих детей»,
До чего же печальная и трогательная это была сцена: король расцеловал и обнял бедных своих чад, сделал маленький подарок принцессе — две бриллиантовые печати, попросил передать самые нежные слова матери (она совсем этого не заслуживала, так как к тому времени уже завела себе возлюбленного, за которого вскоре вышла замуж) и сказал, что умирает во имя «законов и свободы страны». Я вынужден заметить, что дело было не так, но, полагаю, король в это верил.
В тот же день прибыли послы из Голландии убеждать парламент освободить несчастного короля, и мы бы с вами порадовались, если бы он согласился, но голландцы уехали, не солоно хлебавши. Шотландские уполномоченные тоже пробовали вмешаться, принц Уэльский прислал письмо, в котором он как наследник трона предлагал принять любые условия парламента, и еще одно письмо написала королева. И все равно смертный приговор был в тот день подписан. Рассказывают, будто Оливер Кромвель, подойдя к столу, чтобы поставить свою подпись, черкнул пером по лицу стоявшего рядом с ним уполномоченного. Уполномоченный тоже не успел еще расписаться и якобы в свой черед оставил на лице у Кромвеля чернильную отметину.
Эрнест Крофтс (Ernest Crofts). «Казнь Карла I, 1649»
Король спал крепко и не думал о том, что эта ночь последняя в его земной жизни, а тридцатого января, поднявшись за два часа до рассвета, сам тщательно выбрал себе одежду, надел две рубашки, чтоб не дрожать от холода, и очень старательно причесался. Приговор передали троим офицерам армии: полковнику Хакеру, полковнику Ханксу и полковнику Файеру. В десять первый из них подошел к двери и сказал, что пора идти в Уайтхолл. Король, как всегда легкий на ногу, зашагал стремительно через парк, по привычке командуя страже: «Не отставать!». В Уайтхолле его проводили в спальню, куда ему был подан завтрак. Он уже принял причастие, есть не стал, а сидел, дожидаясь, пока церковные колокола ударят двенадцать раз и наступит полдень (он был вынужден ждать, так как эшафот достраивали). Послушав совета доброго епископа Джакстона, находившегося при нем, король съел немного хлеба, запив его стаканом кларета. Не успел он перекусить, как полковник Хакер, войдя в комнату с приговором в руке, выкликнул имя Карла Стюарта.
Карл I на пути к казни
И низверженный король прошел по длинной галерее Уайтхолла, который в иные времена был многолюден, полон света, веселья и смеха, и через центральное окно Банкетного зала шагнул на эшафот, скрытый черным покровом.
Северино Баральди. «Казнь короля Карла I»
Он оглядел двух палачей в черных одеждах и масках, он оглядел ряды солдат — пеших и конных, а все они молча глядели на него, он посмотрел на обращенные на него лица зевак, толпившихся внизу, он посмотрел на свой любимый Сент-Джеймский дворец и посмотрел на плаху.
Патрик Николь (Pat Nicolle). «Казнь короля Карла I в 1649 году
Ему не понравилось, что она низкая и он спросил: «Неужели не нашлось повыше?» Затем, обратившись к тем, что стояли у эшафота, король сказал, что парламент, а не он начал войну, но он не может винить его, ибо тут вмешались потусторонние силы. Но за один незаслуженно вынесенный приговор, добавил он, ему приходится расплачиваться по справедливости. Он имел в виду графа Страффорда.
Джозеф Мартин Кронхейм (Joseph Martin Kronheim). «Казнь Карла I».
Королю было не страшно умирать, но он хотел для себя легкой смерти. Кто-то дотронулся до топора, пока он говорил, и сбившись, он крикнул: «Поосторожнее с топором!». И еще он велел полковнику Хакеру: «Позаботьтесь, чтобы мне не причинили боли». Палачу король сказал: «Я произнесу совсем короткую молитву и махну рукой», — это был знак рубить.
Эрнест Крофтс. «Казнь короля Карла I у банкетного зала в Уайтхолле, Лондон, 30 января 1649 года».
Убрав волосы под белый атласный капюшон, протянутый ему епископом, он произнес: «Я убежден в своей правоте, и милосердный Господь со мной!». Епископ сказал, что в этом бренном мире королю осталось преодолеть последний отрезок пути, и пускай он тернист и горек, но короток и выведет на великую дорогу — дорогу с земли на Небеса. И напоследок, отдав епископу плащ и сняв с груди украшение — Георгия, король сказал: «Помните!»
Эндрю Ховат (Andrew Howat). «Казнь короля Карла I»
Потом он опустился на колени, положил голову на плаху, вытянул вперед руки и был мгновенно убит. Вздох прокатился по толпе, и неподвижные ряды застывших, точно статуи, солдат — конных и пеших, разом задвигались и рассыпались по улицам.
Ипполит Деларош. «Оливер Кромвель у гроба Карла I»
Вот так, на сорок девятом году, в ту самую пору жизни, что и Страффорд, покинул этот мир Карл Первый. И, хотя мне его очень жаль, я не могу согласиться с утверждением, будто умер он «мучеником за народ», — ведь это он со своими понятиями о королевской власти замучил народ. Честно говоря, я подозреваю, что король совсем не разбирался в мучениках, иначе он не сказал бы об этом негодяе Бекингеме, что тот умер «мучеником за государя».
