РУССКОЕ РАБСТВО
(RUSSIAN SLAVERY)
История России полна больших побед, великих свершений и, увы, долгого беспросветного рабства большей части народа. Трудно, сказать, когда гордые, вольнолюбивые русичи превратились в чернь, смердов и крепостных для власть имущих, но многие века те помыкали ими как хотели.
САЛТЫЧИХА
Картина Владимира Пчелина. «Салтычиха».
Дарья Николаевна Салтыкова вошла в российскую историю как «Салтычиха». И ее прозвище стало нарицательным именем безжалостной помещицы, угнетавшей крепостной люд.
После того как ее муж, Глеб Алексеевич, ротмистр лейб-гвардии Конного полка, почил в бозе, 25-летняя Дарья Николаевна наследовала при малолетних сыновьях обширные поместья в Вологодской, Костромской и Московской губерниях, став хозяйкой более 600 крепостных.
Однако всего за 7 лет, в период с 1755 года по 1762 количество душ в своем хозяйстве она значительно сократила, замучив до смерти 139 человек, преимущественно женщин, в том числе несколько девочек 11-12 лет.
В эти годы ее садистские наклонности вылезли наружу и явили себя во всем своем ужасе. Придираясь к своим сенным девушкам по малейшему поводу: из-за мытья полов, стирки белья и т.д., она вводила себя в исступление и начинала отхаживать провинившуюся первым, что попадалось под руку: скалкой, поленом, палкой. Правда, это считалось баловством. Настоящие телесные наказания начинались, когда по приказу Салтычихи в дело вступали конюхи и гайдуки, которые били провинившуюся розгами, батогами, кнутом или плетьми. Под крики барыни: «Бейте до смерти», они порой так и делали. Лупили жертву, пока та не испускала дух.
Дарья Салтыкова в гневе была страшна: она опаливала девушкам волосы, била её об стену головой, обливала кипятком, брала за уши горячими щипцами, кидала девочек с высокого крыльца, морила голодом и выдумывала самые гнусные наказания оканчивающиеся смертью. Но ее злость распространялась не только на крепостных. Она покушалась убить вместе с его женой дворянина Тютчева, который отверг ее любовь.
О злодействах Салтыковой в Москве слышали многие. Но власти закрывали на них глаза из-за знатного родства помещицы.
Наконец, в 1762 году двум крепостным Салтыковой (у одного из них помещица забила насмерть одну за другой трёх его жен) удалось поднести «челобитную» недавно взошедшей на престол Екатерине II.
Императрица проявила принципиальность и поручила Юстиц-коллегии провести расследование. Та вела следствие 6 лет. Салтычиха ни в чем не созналась, несмотря на увещания священника и пытки. Однако свидетелей ее преступлений было предостаточно.
В 1768 году юстиц-коллегия, признав, что Дарья Салтыкова «немалое число людей своих мужеска и женска пола бесчеловечно, мучительски замучила до смерти», приговорила ее к смертной казни; но последняя, по повелению императрицы, была заменена другим наказанием. Лишенная дворянства и фамилии она 17 октября 1768 года была возведена в Москве на эшафот, прикована к столбу, причем у нее на шее был привешен лист с надписью: «мучительница и душегубица», и после часового стояния на виду у многотысячной толпы, собравшейся на Красной площади, злодейка была пожизненно заключена в подземельную тюрьму в Ивановском московском девичьем монастыре – «келью глухую, коя вся в земле, глубиною аршина в три, и ниоткуда света нет». В 1779 году ее перевели из этого «земляного мешка» в застенок, пристроенный к стене храма.
Подручные Салтыковой – крепостные, дворовые люди и священник, который отпевал и хоронил жертв, замученных помещицей, были биты кнутом, наказаны вырезанием ноздрей и сосланы в Нерчинск на вечные каторжные работы. Сама Салтычиха провела в тюрьме 33 года и умерла в 1801 году в возрасте 72 лет. Однако в заключении она умудрилась зачать и родить ребенка от караульного солдата.
ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНИЦА
Анастасия Шумская
Считается, что злодейства Салтычихи были необычным явлением для русской женщины того времени. Не случайно императрица Екатерина ее именовала в своем указе не «она», а «он», тем самым, подчеркивая, что Салтычиха недостойна называться женщиной. Однако власть над бесправными крепостными развращала многих.
Сожительница графа А.А.Аракчеева — Анастасия Шумская, простая необразованная цыганка издевалась над крепостными не менее люто чем «Салтычиха». Доведенные до ручки, они отправили ее на тот свет. Придав убийству политический характер, Аракчеев жестоко отомстил за смерть любовницы. 22 человека были осуждены.
5 октября 1825 года был вынесен приговор первой и основной партии обвиняемых. Василий Антонов был приговорен к 175 ударам кнута, клеймению лица и ссылке в каторжные работы навечно, сестре его Прасковье назначили 125 ударов кнутом и вечную каторгу. Остальных тоже приговорили к порке, но к меньшему количеству ударов. Кроме того, всем осуждённым на лице поставили штемпелевые знаки: на лбу «В», на одной щеке «О», на другой «Р».
Брат и сестра Антоновы фактически были приговорены к смерти под кнутом. В то время даже за убийство редко назначалось более 30-40 ударов кнутом. А Василий и Прасковья Антоновы к тому же были несовершеннолетними.
Первым подвергся порке кнутом Василий Антонов. Едва число отсчитанных у даров превысило сотню, Василий Антонов начал агонизировать. Доктор потребовал остановить наказание. Находившегося в бессознательном состоянии Василия сбросили со станка, к которому привязывались осужденные, который, называли «кобылой». Через несколько минут он скончался. А его место на «кобыле» заняла Прасковья. У нее агония началась на девятом десятке ударов, едва ее отвязали, как она тоже отдала богу душу.
После нее пороли Елену Фомину, которой назначили «всего» 50 ударов кнутом, но и они оказались для нее смертельными. Спустя три дня она скончалась в тюремном лазарете.
Так что телесные наказания нередко становились в России закамуфлированным видом смертной казни.
ПРОТОТИП ТРОЕКУРОВА
Благодаря Пушкину до наших дней дошла память об известном в свое время помещике-самодуре Льве Измайлове, который стал прототипом Троекурова в повести «Дубровский». В 1802 году Лев Дмитриевич в чине полковника вышел в отставку из армии и удалился в свое имение Хитровщину, Тульской губернии. Было тогда Измайлову 36 лет и зажил он жизнью сельского барина. Завел себе гарем из трех десятков крепостных девок, многие из которых были несовершеннолетними, и страстно полюбил псовую охоту. Надо сказать, что женщинам в его гареме, жилось хуже, чем наложницам какого-нибудь восточного сатрапа. Их держали в тереме под замком, и выпускали лишь для коротких прогулок в барском саду или для поездки в наглухо закрытых фургонах в баню. А крестьянам Измайлова жилось, похоже, хуже чем его собакам.
К псовой охоте Измайлова было приставлено в Хитровщине тридцать девять псарей, которые холили и лелеяли его собак. Как-то раз он поменял помещику Шебякину на четыре его борзые собаки своих четверых дворовых людей: камердинера, повара, кучера и конюха.
Константин Трутовский «Отдых помещика». (1853)
По своем землям Измайлов ездил в сопровождении свиты из казаков с нагайками. И по барской прихоти те должны были пороть любого провинившегося. Непосредственно в имении наказание дворовых входило в обязанности камердинеров, которые ходили с пучками розог за поясом.
Без особого преувеличения можно сказать, что долгие годы Государство Российское стояло на порках. Пороли на его просторах и детей, и уголовников. И дай волю русским помещикам, они бы всю Европу выпороли за вольнодумство. Измайлов в своем имении порол людей по малейшему поводу. Например, казака Ивана Лапкина по его приказам за один день высекли трижды. Сначала за то, что его лошадь хвостом коснулась барского экипажа, потом за то, что не заприметил он лежавшего в борозде пашни зайца и, наконец, за то, что якобы стоял с собаками слишком близко от лошадей. Конюх Степан Сало был высечен за то, что продержал в поле свой табун более двух часов. Другого конюха Ермолая Макарова подвергли порке за то, что его табун шел на водопой кучею. Русские баре не выдумывали машин и сельскохозяйственных технологий, зачем думать, когда есть крепостные. И для своих подневольных душ они экономили на пряниках, зато не жалели кнута.
Измайлов скрядничал на кормах, но хотел, чтобы его лошади ходили упитанными. А когда этого не произошло, наказал конюха Никифора Мареева. Его пять дней подряд секли казацкими плетьми. После этого тот четыре недели провалялся между жизнью и смертью. А когда немного оклемался, то его три года держали в хитровщинской арестантской избе, откуда ежедневно посылали его на разные тяжелые работы. Изба эта была оборудована ручными ножными кандалами, прикрепленными к стене цепями, а также железными рогатками, которые заклепывались на шее ее постояльцев.
Как для настоящего тирана, самым страшным проступком для Измайлова было неповиновение. Однажды он затеял какой-то праздник для окрестных дворян в принадлежавшем ему селе Жмурове. И для развлечения гостей привез дворовых и крестьянских девок. Однако женщин оказалось меньше, чем гостей. А потому он отправил своего подручного по прозвищу «Гусек» в деревню Кашино за бабами. Кашинские женщины попрятались в конопле, Гусек вернулся без них, но зато с рассеченной бровью, пожилой крестьянин Евдоким Денисов выставил его из своего дома.
Лев Дмитриевич изволили сильно гневаться. Он немедленно отправился с дворовыми в Кашино. Избу Денисова сначала разнесли по бревнышкам, а потом сожгли, а самого Евдокима и его старуху-жену жестоко высекли арапниками, после чего женщина умерла. Барин рвался высечь и маленьких внуков Денисова, но те спрятались.
Тогда он устроил массовую порку крестьян. Из мужчин этого села высекли каждого третьего, из женщин – каждую десятую.
Земская полиция и местные власти отлично знали о зверствах Измайлова, но откровенно боялись с ним связываться. Даже указание в 1802 году императора Александра I тульскому гражданскому губернатору Иванову разобраться в жалобах на помещика не помогло. Измайлов продолжал издеваться над крепостными еще четверть века. В 1927 году против него было начато следствие специально присланным из Санкт-Петербурга полковником Шаминым. Следствие продолжалось три года и по его результатам состоялось Высочайшее повеление об учреждении над Измайловым опеки. А местным властям за их послабления ему во время прежних следствий объявлен выговор.
Олег Логинов
