РОССИЙСКИЕ ПАЛАЧИ XIX — НАЧАЛА XX ВЕКА
(RUSSIAN EXECUTIONERS OF THE EARLY XX CENTURY)
По версии Саула Ушеровича в оформлении
Олега Логинова
Цитата из очерка Льва Толстого. «Не могу молчать» (1908): «Недавно еще не могли найти во всем русском народе двух палачей. Еще недавно, в 80-х годах, был только один палач во всей России. Помню, как тогда Соловьев Владимир с радостью рассказывал мне, как не могли по всей России найти другого палача, и одного возили с места на место. Теперь не то.
В Москве торговец-лавочник, расстроив свои дела, предложил свои услуги для исполнения убийств, совершаемых правительством, и, получая по 100 рублей с повешенного, в короткое время так поправил свои дела, что скоро перестал нуждаться в этом побочном промысле, и теперь ведет по-прежнему торговлю.
В Орле в прошлых месяцах, как и везде, понадобился палач, и тотчас же нашелся человек, который согласился исполнять это дело, срядившись с заведующим правительственными убийствами за 50 рублей с человека. Но, узнав уже после того, как он срядился в цене, о том, что в других местах платят дороже, добровольный палач во время совершения казни, надев на убиваемого саван-мешок, вместо того чтобы вести его на помост, остановился и, подойдя к начальнику, сказал: «Прибавьте, ваше превосходительство, четвертной билет, а то не стану». Ему прибавили, и он исполнил».
Цитата из книги Саула Ушеровича «Смертные казни в царской России»: «палачи вербовались, главным образом, из среды уголовных арестантов. Из этой среды их насчитывается 18 чел., второе место занимают городовые — 9 чел., затем идут сыщики—4 чел., офицеров—3, тюремщиков—3, два дворника и на все 49 выявленных палачей имеется 1 палач Гончаренко, осужденный «за преступное сообщество», т. е. за принадлежность к определенной политической партии или революционной группе».
Место казней в Хамовниках
В 1909 году в газете «Социал-демократ», выходившей в Париже, была опубликована заметка «Современная инквизиция», в которой рассказывалось о казнях в Хамовниках:
«В Хамовнической части чуть не ежедневно казни. Руководят ими: пристав Абросимов, помощник пристава Муханов, смотритель хамовницкой тюрьмы Сорин, палач Жабин, он же фельдшер приемного покоя Хамовнической части, священник-старик соседней церкви Николая Чудотворца. Казни совершаются в 2 часа ночи»
Хамовнические палачи в Московском губернском суде (слева направо): Веселитский, Фролов, Грудцын, Чугунов и Жабин.
«Чье сердце не содрогнется от казней в Хамовнической части: есть еще совсем мальчики — таких палач берет под мышки и надевает петлю. Другие всходят сами на эшафот (т. е. на табуретку — эшафота нет, есть дровяной сарай) и накидывают себе петлю. Недавно привезли днем троих, ночью повели в дровяной сарай и вешали одного на глазах другого (так всегда). Один старик сам встал на табуретку, расстегнул рубашку, выправил седую бороду и, надев петлю, сказал: «меньше мучиться».
ПЕРЕЧЕНЬ
Перечень российских палачей составлен по книге Саула Ушеровича «Смертные казни в царской России» с использование цитат из нее:
«Андреев Петр Емельянов. Мещанин города Луги, отставной музыкант л.-гв. гренадерского полка. Об утверждении Андреева палачом, согласно его личного ходатайства, хлопотал перед губернатором вице директор департамента полиции, который дал ему следующую характеристику: „Отставной музыкант лейб-гвардии лужский мещанин Петр Емельянов Андреев обратился в департамент полиции с просьбой об оказании содействия к определению его служителем военно-полевого суда, заявляя, что он согласен на исполнение обязанностей по приведению в исполнение смертных приговоров. Сообщая об этом на распоряжение вашего превосходительства, департамент полиции присовокупляет, что по доставленным с.-петербургским охранным отделением сидениям Андреев 23 л. проживает по Наличной ул. в д. №45, кв. 6- у родственника своего старшего дворника Василия Климентьева, средств к жизни не ;имеет, работает временно в с.-петербургском порту, поведения трезвого ни в чем предосудительном замечен не* был и неблагоприятных в политическом отношении сведений о нем нет. Вице-директор Виссарионов.
Балибардин Гавриил. Палач г. Николаева и Кубанской области. Уголовный каторжник.
Бузынин. Палач 1906-1910 гг., в Москве, при хамовнической полицейской части. Городовой.
Голуб. Сподвижник Ренненкампфа, офицер, представитель карательной экспедиции и палач Верхнеудинска. Приводил в исполнение смертные приговоры в 1906 г. Судьба его неизвестна. За отсутствием палача он добровольно, бесплатно согласился быть таковым и собственноручно повесил 5 рабочих телеграфистов.
Голынекий. Сахалинский палач.
Гончаренко Георгий Сергеевич. Родился в 1887 г. К моменту подачи им личного ходатайства о желании стать палачом, ему было 23 года. В сентябре 1908 г. харьковская судебная палата осудила Гончаренко к 4 годам каторги. Судился он впервые „за участие в преступном сообществе*. Происходил из мещан г. Белгорода, Курской губ., знал слесарное дело. Отзывы о нем начальника каторжной тюрьмы «положительные».
Грудцын Илларион Михаилович. Палач московской хамовнической полицейской части. На эту должность поступил в 1908 г. Советскому суду он признался, что казнил двух по настоянию Жабина. Грудцын был осужден 7 мая 1926 г. к 5 годам строгой изоляции.
Гулевич. Гвардейский офицер из карательной экспедиции Ренненкампфа. Технический и ответственный руководитель казнями в 1906 г. в Верхнеудинске. Он сам завязывал глаза смертникам, вязал петли на веревках.
Дикарев. Начальник воронежской тюрьмы, он же и палач этой тюрьмы. Заключенных, совершавших ничтожнейшие проступки, Дикарев собственноручно порол, сажал в карцер, Заключенным было известно, что он часто заменял палача, в частности, собственноручно повесил террористку Федорову, бросившую бомбу в воронежского губернатора весною 1908 г. Свирепость Дикарева, в бытность его тюремщиком, вызвала в тюрьме вооруженную обструкцию, которая была подавлена военным отрядом. 4 заключенных было убито и 1 ранен. Военный отряд помешал Дикареву тут же расстрелять 10 отобранных им «сволочей» — зачинщиков обструкции -политкаторжан. Дикарев осужден в 1927 г. воронежским губсудом.
Дмитриев Иван. Палач семидесятых и восьмидесятых годов.
Долгошея Петр Семенович. Начальник благовещенской каторжной тюрьмы 1911— 1917 гг. Он же добровольно исполнял обязанности вешателя.
Дорменко Иван. Палач в Киеве в 1909 г., уголовный арестант. Отбывал свой срок 8 месяцев в печерском полицейском участке, откуда его выводили для совершения казней через повешение. По имеющимся документам палач Дорменко, за время своей позорной профессии в Киеве, казнил 10 человек. Совместно с Дорменко для совершения казней в Виннице и в Умани неоднократно выезжал палач Юшков.
Жабин Алексей Сергеевич. Главный московский палач, собственноручно приводивший в исполнение смертные приговоры через повешение в сарае при хамовнической полицейской части. Этот палач, в период черной реакции с 1906 по 1913 гг., повесил около 500 человек в Москве и вне ее. Жабин родом из Рязанской губернии, Раненбургского уезда. Среднего роста, 53 лет, широкоплечий, узколобый, с прямыми волосами. На суде (май 1926 г.) од произвел впечатление человека «себе на уме», разыгрывал простачка, совершенно отрицая свое позорное ремесло палача.
Давал суду о себе скромные сведения: малограмотный, был рядовым в царской армии, потом поступил в полицейскую часть мушкетером, сам, мол, не вешал, а приезжал для этой цели неизвестный в зеленых очках, худощавый, среднего роста. Этот неизвестный накладывал петлю на голову смертника, а Жабин только привязывал веревку к столбу и выбивал табуретку из-под ног казненного… Дальше: казненного раздевали до нага, клали в гроб и отвозили на кладбище, а он, Жабин, иногда возил казненных сам на кладбище… Против своей воли Жабин выкладывал суду, всю свою позорную работу в роли палача. Деньги его совершенно не интересовали, уверял он, так как получал жалованье хорошее, да и кроме того, он такой человек, что „никого даже словом не обидит». Не отказывался вешать потому, что боялся потерять место. Однажды после казни одной революционерки Жабин снял с повешенной обувь и отправил на родину в подарок своей дочери. 7 мая 1926 г. Жабин был осужден московским губернским судом к расстрелу, с заменой 10 годами строгой изоляции. Весной 1927 г. умер в бутырском допре.
Жекмаки Алексей Иванович. Палач, приводивший в исполнение смертную казнь через повешение з Одессе, Севастополе, Симферополе, Тифлисе и Херсоне с 1906 по 1911 гг. На его счету было свыше 300 человеческих жизней.
Палач Жекмаки служил с 1900 по 1906 гг. в одесском сыскном отделении сыщиком; с 1906 г. по 1912 г. был палачом; после 1912 г. он снова становится сыщиком. Нэ не поладив с приставом, Жекмаки вовсе отстраняется от «работы». Палач не унывает и пишет докладную записку бывшему одесскому градоначальнику Нейдгарту (позже сенатору) и просит о заступничестве.
Жекмаки жил долгое время в Одессе, был женат, имел трех дочерей. У него было два дома в Одессе и один в Очакове. Сестра палача, будучи замужем за помещиком, порвала связь с братом из-за его ремесла. Здравствовал палач Жекмаки в Одессе до 15 января 1918 года. Во время уличных боев в Одессе между гайдамаками и красногвардейцами, окончившихся победой красногвардейцев, Жекмаки спокойно расхаживал по Одессе. Красногвардейцы узнали его и расстреляли на улице.
Иванов Дмитрий. Палач восьмидесятых годов. Уголовный арестант.
Каранфилов. Севастопольский палач, орудовавший в 1906 г. Моряк-боцман своим жестоким отношением доводил многих матросов до самоубийства. Был ими прозван «боцман зверь». Судился в Севастополе в августе 1926 г.
Клепков. Палач г. Риги. Уголовный арестант. Казнил политсмертников с 1908 по 1910 годы. В 1910 году отравлен заключенными.
Комлев. Сахалинский палач.
Кругляк Никифор Васильевич. Палач г. Киева. Старший городовой Печерской полицейской части. Приводил в исполнение казни через повешение в годы реакции. За каждого казненного Кругляк получал 25 рублей. Сколько он казнил — не установлено, но, по видимому, через его руки прошло не мало жертв. Получая жалование как городовой 18 и 25 руб. в месяц. Кругляк за короткое время купил два дома своим посаженным дочерям и один дом для себя за 27 тыс. рублей золотом. Кругляк в деньгах не нуждался. На одной из семейных попоек у своей кумы, некоей Лободы, палач подарил ее ребенку 5 руб. золотом и богатые подарки. Недоумевая, Лобода спросила, откуда у него такая щедрость? Палач откровенно ответил: «5 рублей — чепуха! Одного вздернул — вот тебе 25 рублей, четырех вздернул -100 рублей». В годы гражданской войны Кругляк неоднократно упоминался в киевской прессе, как палач (в „Свободной мысли» Ns 14 от 20 декабря 1918 г.) и все же безответно проживал в собственном доме в Киеве до момента ареста весной 1926 г. Смертники, ожидавшие казни и каторги, хорошо знали в лицо Кругляка, как палача.
На суде в Киеве он не отрицал того, что был палачом, но старался доказать, что казненные были исключительно уголовные преступники. Выяснилось также, что Кругляк принимал участие во всех киевских погромах.
Крумин И. И. Палач рижской центральной тюрьмы. Служа надзирателем названной тюрьмы, он, вместе со своим начальником, полковником фон-Эрнст и одним из помощников — Леманом—проявил невероятные жестокости по отношению к политическим заключенным. С особой жестокостью было подавлено восстание в тюрьме 31 марта 1907 г., стоившее жизни 6 человек, 12 ранено и 10 по суду расстреляно. Этот случай был предметом особого запроса в государственной думе, сделанного 2 апреля 1907 года социал-демократической фракцией. В 1907 г. Крумин собственноручно казнил 10 революционеров. Крумин, Эрнсг и Ломан проникли в советские учреждения, где служили до конца 1925 года. 9 апреля 1927 г. по приговору ленинградского губсуда они были расстреляны.
Кулагин Захарий. Палач восьмидесятых годов. Уголовный арестант.
Кучеров. Городовой хамовнической полицейской части (Москва). Палач 1905—1910 гг. осужден советским судом в 1926 г.
Лаврентьев Александр. Палач восьмидесятых годов. Уголовный арестант.
Лагута. Палач гор. Херсона. Повесил в 1907 -1908 гг. около пятидесяти человек. Лагута уголовный арестант.
Ларин Василий. Палач г. Владивостока. Сколько он казнил, не установлено, но определенно известно, что в наши дни палач Ларин был до ареста советским служащим и проник в союз транспортников. Кроме 300 рублей, которые палач получал за каждого повешенного, он представлял еще специальные счета на расходы. Вот один из сохранившихся до настоящего времени счетов палача В. Ларина Владивостокскому городскому полицейскому управлению. От В. Ларина 14 сентября 1916 года: «Следует получить за материалы и работы по приведению в исполнение двух смертных военно-судебных приговоров в ночь с 12 на 13 сентября 1916 года. 1) За два сеанса 31 р. 2) За американскою бичевку 10 р. 35 к. 3) За гвозди 2 р. 20 к. 4) За доски и бруски 14 р. 45 к. 5) За свечи 2 р. 75 к. 6) За (неразборчиво) 5 р. 7) За лва ломовых извозчика 6 р. 20 к. 8) За два легковых извозчика 4 р. 50 к. 9) За проволоку и перекладины 12 р. 80 к. Итого 89 р. 25 к. По сему счету деньги получены сполна В. Ларин».
Ломан. Палач г. Риги, тюремный надзиратель.
Меркулов. Палач Н.-Новгорода и Москвы 1907-1909 т по профессии птицелов, сошел с ума в 1910 г.
Нагорный Яков. Палач Верхнеудннска при ген. Ренненкампфе, в 1905-1906 гг. Уголовный арестант. Судьба его неизвестна. _
Неусыхнн Павел Алексеевич. Правая рука всех киевских палачей. Состоя в должности старшего городового, он, на протяжении 1905-1906 гг., неизменно сопровождал всех смертников на казнь. На его обязанности лежали заботы приготовить все необходимое для казни. Он был, так сказать, заведующим хозяйством по эшафоту: отвозил кольца, веревки, гробы, доставлял всех участников казней к месту казни и подбирал все лишнее после казни. Помогал палачу выдергивать скамейку. Кроме того он вел своеобразную торговлю: веревками от повешенных, на чем нажил некоторый капиталец. В настоящее время Неусыхин осужден пролетарским судом. Жена Неусыхина была его помощником, готовила для казненных саваны.
Нефедов. Палач 1906- 1910 гг. Хамовнической полицейской части. Городовой.
Никифоров Иван Петрович. Палач г. Саратова, из городовых. Орудовал с 1907 по 1909 гг. Повесил 12 человек. В 1909 г. зарезан около своей квартиры неизвестным. Кто-то отомстил палачу.
Новоселов Герасим. Палач семидесятых годов. Казнил Дубровина и А. Соловьева в 1879 г.
Поликарпов. Прямой помощник и заместитель одесского палача Жекмаки. Последний часто выезжал в другие города и в это время Поликарпов заменял Жекмаки. Поликарпов исполнял две должности: старшего городового резерва одесской полиции и палача. Поликарпов осужден пролетарским судом.
Простотин. Палач гор. Екатеринослава 1906—1909 гг. Уголовный арестант, повесил в Екатеринославе 130 человек.
Розеткин Зиновий. Палач 70-х годов.
Сабинин. Палач Ростова — на — Дону. Из уголовных арестантов. Орудовал в 1908 — 1910 гг. Находясь в „сучьем кутке“, подвергался насмешкам со стороны арестантов, которым решил мстить. Подал ходатайство о разрешении стать палачом. Разрешили. Судьба его неизвестна.
Сейн Фома. Палач из уголовных каторжан. Убийца 8 человек. Орудовал в Петербурге и на „Лисьем Носу». Палаческую деятельность начал с января 1907 г. Состоял на жаловании, получая 200 руб. в месяц, пайковое тюремное (бесплатное) довольствие и ежедневно бутылку водки. Летом перед казнью его откармливали арбузами и водкой.
Соловьев. Старший надзиратель казанской губернской тюрьмы, состоял одновременно и палачом в той же тюрьме в период 1907 -1908 гг.
Сонин-Санин Василий Васильевич. Палач, присланный из Петербурга в Киев для совершения казней в 1908 г., из охранников. Исполнив одну казнь и не поладив с местным полицеймейстером, он выехал из Киева.
Суваловский Степан. Палач 70-х годов. Казнил В. Д. Дубровина и А. Соловьева.
Торопов. Председатель московского отдела «союза русского народа». Повесил в сентябре 1906 г. террориста Владимира Мазурина.
Трещенков. Палач в Сормове, казнивший там 80 рабочих в 1907 г. В 1912 г. 4 апреля этот палач руководил расстрелом 300 рабочих на Ленских золотых приисках. В 1905-06 гг. Трещенков состоял в Киеве охранником.
Филипьев Александр Иванович. Палач, орудовавший главным образом в Шлиссельбургской крепости, где его руками казнены: Каляев, Конопляняикова, Гершкович и многие другие. В качестве палача он выступил в 1902—1906 гг. Офицер и уголовный арестант. В 1902 г. он казнил Лекерта в Вильно.
Филипьев Николай. Палач, приводивший в исполнение смертные приговоры к повешению в тифлисской и владикавказской тюрьмах. Он отбывал наказание за грязное уголовное дело и стал палачом. В 1910 г, следуя этапным порядком из владикавказской тюрьмы в тифлисскую, для совершения там казни, он остановился по дороге в тюрьме г. Петровска до следующего этапа. Как палача, во избежание мести со стороны заключенных, его поместили при конторе тюрьмы. Он был хорошо известен по Кавказу, и имя его не сходило с уст многих бывших смертников и ожидавших казни. Заключенные случайно узнали, что палач Филипьев в тюрьме и что его укрывают в конторе. Заключенные одной камеры решили мстить. Охотников мстителей нашлось чрезвычайно много. Наконец, выполнить тяжелую рискованную задачу взяли на себя: Аджи-Баба, перс, осужденный к 15 годам каторги, и дагестанец — Астрахан. Под вечер обоим мстителям удалось проникнуть в контору тюрьмы. Палач дремал.
— Проснись, палач, — громко крикнул Астрахан. Палач открыл глаза. — Смерть пришла, продажная шкура!
И ножевыми ударами в разные части тела Астрахан и Аджи — Баба зарезали палача.
Фремель Ричард. Германский подданый Ричард Фремель, проживавший в Лодзи, состоял явным агентом и секретным сотрудником лодзинского жандармского управления, затем отправлял обязанности палача г. Лодзи и напоследок своей карьеры служил даже в контрразведывательном отделении штаба варшавского военного округа. К концу 1909 г. Фремель оказался в бедственном положении. Профессия его была известна, обыватели Лодзи в ужасе сторонились от него, а жандармские начальники, выжав из него все соки и не находя приложения силам своего верного слуги, сочли возможным лишить его всякой поддержки. Фремель решил искать правды и жаловаться по начальству. В декабре 1909 г. он обратился с прошением к директору департамента полиции Н. П. Зуеву. Прошение это, написанное ломаным русским языком, представляет документ столь замечательный и своеобразный, что мы считаем нужным воспроизвести его, с сохранением подлинника: «Честь имею донести ваше превосходительству о моем положению, которое мне встретило по долгой службе в г. Лодзи. 1907 г. мне подозревали, как шпиона, а так как брат мой Август Фремель был членом одной революционной партии и я ему объяснил, что мне хочут убить, то мы между собой уговорились идти начальнику жандармского управления и отдать свои прислуги; что мы знали, все заявили начальнику жандармского управления подполковнику Глобачеву, который нас принял, как явных агентов. Мы ходили с патрулем и арестовали всех нам знакомых революционеров. Революционерам мы очень мешали в работах, то они постановили мне и брата моего каким-либо способом убить или отравить; в 1907 г. нами было получено сведение, что сделана засада и должны нас обязательно убийть, но где засада и на какой улице, неизвестно было; и мы вышли в город и мне удалось забрать революционерам 8 браунингов и около 300 пуль. Покушение им не удалось, то они постановили бросить под нас бомбу, которую в месяце мае 1907 г. бросили на Константиновской улице около дома 43* от которой брат мой получил 86 ран, а я получил грыжу в большом размере и перепонки в носу полопали, на которые я до сегодняшнего дня болею, но брат мой скоро выздоровел, и мы дальше работали. Потом мы были командированы из г. Лодзи в г. Варшаву, где мы были 1 месяц, и обратно в г. Лодзь откомандированы. Там мы были до месяца августа и оттуда брат мой поехал в Варшаву, а я в г. Ригу, но в Риге не было вакансу, то я был командирован в г. Ченстохов, где я прожил 3 месяца, а брат мой поехал из г. Варшавы в г. Лодзь по своим делам, где был убит революционерами на Петровской улице 13-ю пулями, но мне они не могли достать в свои руки, то они постановили убить дядю моего, который содержал ресторан на углу Лзельной и Бидзевской, Иосифа Фремеля ; то они думали, что я приеду на похорон, то имела быть брошена бомба и так устроено, что я уж бы им не ушол, но я получил сведение и не пошол на похорон. На фабрике Штильда в г Лодзи нами была забрана казенная винтовка, которая была забрана у убитого казака, и две уланские шашки и два японские штыки, а боевик, которому принадлежала все оружие, был убит нами на Мильша улице в г. Лодзи. Из г. Ченсюхова я увольнился и выехал в Германию явиться к воинской повинности, но так как ранен от брошенной бомбы под меня, я был потому уволен, но делать заграницей не было Ч’о, то я обратно выехал в г. Лодзь, там я встретил свой товарищей, которые служили, как агенты жандармского управления; они мне пригласили ити с ними на обыск в кофейную Божинского по Огродовой улице, № 15; кофейная та была нам известна, как сборный пункт боевиков; мы зашли и начали обыск, но результата не было, мы вышли и отправились в другую кофейную. Божинский не знал, как отомстить, что мы у него часто делаем обыски, подговорил каких-то людей, что были агенты и требовали денег, о том он заявил начальнику сыскного отделения и мы были арестованы 11 ноября 1907 г.; просидели 1 год и были оправданы петроковским окружным судом. В течение моего ареста в г. Лодзи начали судить военным судом, то мне было предложено принять должность палача, на которое я согласился, потому что, если я знаю, что я могу принести пользу правительству, то я на все соглашаюсь. я исполнял должность палача 1 год, так долго, как было нужно в г. Лодзи, но хоть я был палачом и арестован, но в тюрьме работал так, как агент, между арестантами, и вскрывал очень много дел, 12 дел; которые были совершены бандитам Александром Влощанским, за которые было назначено наградных 4 тыс. руб., он сознался до меня все, то я донес об делах начальнику жандармского управления, но наградные получили люди, которые даже об делах Влощинского не знали. За всю службу я теперь остался без куска хлеба, и без квартиры со своей женой, не могу я получить должности для того, что люди говорят, раньше вешал людей, а теперь приходит до нас и даже есть люди, которые находятся казенных службах, которые должны считать мне за товарищи и они закладывают против меня. 1909 г. октября месяца я ездил ^’заграницу, думал найти там какое-либо спасение, прожил я 2 месяца и не мог найти никакой должности. Одного дня был прислан городовой с распоряжением полицеймейстера г. Катовиц, чтобы я уезжал, куда мне только угодно, для того что весь народ против меня зато, что я был палачом в России, а теперь приехал в Германию есть хлеб, а если не уеду, то полиция не будет отвечать, если мне убиют или ранят; тогда мне больше не осталось только уезжать в Россию. Я поехал в г. Москву,— там я шатался 2 недели и не мог получить никакой должности, а теперь я приехал в г. Варшаву, п е сижу без куска хлеба и без занятий. С ш не знаю, что делать больше не осталась, только се>я и своей жены лишить жизни, потому что я описан во всех легальных и нелегальных •газетах по России и загоаницей, и теперь я приехал в варшавское охранное отделение полковнику Заварзину и просил какого-либо занятия, было мне сказано принести письмо от своего начальника, я поехал в г. Лодзь й привез письмо от полковника Глобачева и отдал полковнику Заварзину и получил ответ, чтобы разыскать себе какое место и сослаться на потковника Заварзина. Я ездил и искал, но ничего не могу найти и написал я прошение полковнику Заварзину, чтобы хоть принял каким-либо писцом, потому что пишу и говорю на трех языках. На поданное прошение я получил ответ чтобы привезти письмо от временного генерал — губернатора Козчакова, которому я подчинялся палзчом. Полковник Заварзин посы 1ает от одного начальника до другого, а ездить из одного города в другой, на го нужны деньги, а у менял их нет на хлеб, а не на железные дороги, я иначе не могу себя представить только наше начальство хочет, чтош из бывших агентов и палача сделались бандитами и раз Ройниками, для того, что раньше бандитов и боевиков мы выл >вили и успокоили всю революцию, а теперь можем мы принять ихние дотжности. Честь имею всепокорнейше просить Ваше высокопревосходительство войти в положение погибшего человека и помочь каким пособием, как раненый от й живу у чужих людей, у которых тоже много не имеется. Я думаю, чго ваше высокоблагородие сами не допустят до того, чтобы я себя лишил жизни и сделал такую радость революционерам, для того что они все говорят, что люди, которые приносят пользу правительству во время революций, то потом все равно должны прийти просить милости у революционеров, т. к. и мне приходится теперь делать. При чем присылаю ваше высокопревосходительству список повешенных мною в г. Лодзи с 28 февраля 1908 года по 10 марта 1909 года и список городов, где я искал должности, и при чем письмо от полковника Глобачева до полковника Заварзина. Честь имею всепокорнейше просить Ваше высокопревосходительство, не найдете ли возможным устроить мне в г. Варшаве, в охранное или же в сыскное отделение, потому, что я себя считаю способным на этих службах и получу паспорт под чужой фамилией, а теперь я хожу без оружия и без охраны, так что могут на каждом шагу убить или напасть. Честь имею всепокорнейше просить Ваше высокопревосходительство не отказать моей просьбе и выслать мне какой-либо ответ, а если возможно, какое пособие, потому что я только могу жить без занятия в г. Варшаве до 6 декабря 1909 г., а потому уже не за что где жить. До сих пор я продавал все свои вещи и постель, а теперь уже нечего продавать. Всегда готовый к вашем услугам, Ваш слуга бывший агент и палач Ричард Фремель. Подписал собственноручно.
Фролов Григорий Лукич. Палач московской хамовнической полицейской части, прямой помощник Жабина. Родом из Рязанской губ., Данковского у., дер. Катараево. На суде (май 1926 г.) Фролов, давая показания, откровенно рассказал во что расценивались одна или несколько казненных голов: «Если казнили одного человека — платили 100 руб., если много человек — платили с каждой головы 25 руб.». Палачом Фролов состоял на протяжении 4 лет. Осужден одновременно с палачом Жабиным к расстрелу с заменой 10 годами строгой изоляции.
Фролов Иван. Палач семидесятых и восьмидесятых годов. Казнил «первомартовцев» осужденных к казни за убийство царя Александра II (Желябова, Перовскую, Михайлова, Кибальчича и Рысакова) и других главным образом «народовольцев».
Хелидов. Палач Екатеринбурга. В марте 1909 г. в екатеринбургскую консультацию присяжных поверенных явился за советом крестьянин Карабальской волости Хелидов, служивший палачом при екатеринбургской тюрьме. По его словам, ему было обещано платить за каждого казненного 10 руб., он повесил 16 чел. и получил не 160 руб., а только 100 руб. и поэтому желал бы «предъявить иск». Из консультации его выгнали.
Черницкий Алексей Константинович. Киевский палач. В киевских архивах, но канцелярии киевского губернатора, дело № 150, хранится следующий документ: «Его высокоблагородию, господину начальнику киевской губ. тюрьмы Содержащегося в Киевской губернской тюрьме Алексея Константиновича Черницкого, осужденного приговором киевского окружного суда от 8 января с. г. в исправительное арестантское отделение на 1 год и 6 месяцев. Прошение. Имею желание исполнять обязанность (должность) палача для приведения в исполнение приговоров военно окружных судов, совершать казни над осужденными посредством повешения, о таковом моем желании прошу Ваше высокоблагородие довести до сведения его превосходительства, господина киевского губернатора и г. прокурора киевского окружного суда, для той надобности, что в случае понадобится кого-нибудь казнить через повешение, то назначить меня совершить эту казнь. Января 12 дня 1907 г. Алексей Черницкий».
Желание Черницкого стать палачом было удовлетворено немедленно, что видно из дальнейших документов. В размере оплаты палач Черницкий пошел на уступки. Требуя в заявлении 50 рублей за человека — смертника, он потом счет предъявлял на 25 рублей. Кто вел с ним переговоры о плате за казни, не установлено. Долго ли орудовал Черницкий, — точных данных нет.
Чистяков Василий. Палач 70-х годов.
Чугунов Дмитрий Степанович. Смотритель арестного дома при хамовнической полицейской части Москвы и организатор «давилки». С 1898 по 1906 г. Чугунов служил в охранном отделении давая сведения о революционных настроениях студентов межевого института и рабочих фабрик Рейнгардта, Сапожникова и Лентичникова. С занятием должности смотрителя арестного дома хамовнической полицейской части, Чугунов взял на себя всю работу по оборудованию виселицы и по организации казней. В качестве палачей Чугунов привлек мушкетеров арестного дома: Жабина, Фролова и Грудцина. Деньги палачам Чугунов выплачивал в секретном порядке, получая их от московской охранки. Сколько получал сам Чугунов осталось тайной.
В обязанности Чугунова, как распорядителя при казнях, входило: приготовить сарай со всеми принадлежностями, озаботиться, чтобы палачи были пьяны в меру (не более полбутылки на палача), распорядиться об отправке трупов на Ваганьковское кладбище, расчет с палачами, Чугунов судился одновременно с палачами: Жабиным, Фроловым и Грудциным в мае 1926 г. и был приговорен к расстрелу с заменой 10 г. строгой изоляции.
Юзвяк Иосиф. Палач во:ьмидесятых годов. Уголовный арестант.
Юшков Гавриил Трофимович. Главный киевский палач 1906-1916 г.г. Орудовал в Киеве и в др. городах на протяжении десяти лет. Долго после революции был неуловим благодаря своему бродячему образу жизни. Некоторые жители г. Киева, знавшие Юшкова, сами неоднократно пытались его задержать, но неудачно. Наконец кем- то было сообщено, что палач Юшков мертвецки пьяный валяется на базаре «Бессарабка», там он был и задержан. Юшков уверял следственные органы (в 1927 г.), что стал палачом благодаря уговору полицеймейстера Горностаева, когда был арестован за кражу. Скольких казнил Юшков, не установлено, но выяснилось, что палач действовал в Киеве с 1906 г. по 1907 г., затем был отправлен в 1908 г. в Ярославль «подработать». Вернувшись в 1911 г. он снова приступил к исполнению должности палача. В Киеве он казнил (по его словам) не более 6 человек. Затем следует «передышка» до 1913 г., после которой он снова исполнял роль палача до 1916 г. Юшков содержался в киевской тюрьме как уголовный арестант еще в 1916 г. С момента принятия им должности палача администрация тюрьмы изолировала его от общей массы заключенных, поместив временно при конторе тюрьмы. В тюрьме быстро узнали, что арестант Юшков стал палачом; группа заключенных готовилась ему мстить. Попытка мести произошла в сентябре 1906 г. Находясь в конторе тюрьмы, Юшков зашел за чайником в соседнее с конторой тюрьмы помещение, где раньше была школа, а в настоящее время работают арестанты — портные, занятые постройкой одежды для местных арестантов; в это время на Юшкова набросились арестанты, из них Горбачев и Слуцкий нанесли ему ножом и ножницами 6 колотых ран в область головы и груди, а остальные арестанты держали двери, чтобы Юшков, вырвавшись от наносивших ему побои, не имел возможности уйти. Крик Юшкова был услышан надзирателем Варфоломеевым, который, отворив двери силою, освободил арестанта Юшкова от дальнейшего нанесения ему побоев и вывел его в контору тюрьмы; немедленно тюремным фельдшером были сделаны перевязки Юшкову, а затем он был отправлен в Кирилловскую больницу, но в последней не был принят, т. к., по заключению врача, раны найдены поверхностными, и Юшков признан не подлежащим стационарному лечению. В виду этого Юшков временно помещался в арестном помещении при плосском полицейском г. Киева участке, а начальником тюрьмы возбуждено перед председателем киевского окружного суда ходатайство об освобождении Юшкова из-под стражи с отдачей его под надзор полиции. Освобожденный под надзор полиции, палач Юшков переоделся в форму техника и в таком облачении свободно расхаживал по Киеву. После шестимесячного «отдыха» Юшков возбудил ходатайство о разрешении ему вернуться к роли палача. 13-го февраля 1907 года прошение Юшкова было «уважено» и он вторично стал палачом.
Юшков был палачом до 1916 г. Появлялся он к месту казни в бархатных брюках, красной рубахе и красном колпаке. Когда подъезжала карета смертников к месту казни, городовой выводил за руки приговоренное прокурор читал приговор, подходил священник, но редко его смертники к себе допускали. После окончания формальностей, городовые ставили смертника на скамейку, подходил Юшков, надевал на голову жертвы веревку и выбивал скамейку из под ног казненного. Казнили на рассвете и ночью при факелах. На второй день после казни Юшков получал деньги за казненного».
Статья по теме «Российские палачи»
