ФАЛЬСИФИКАТОР СУЛАКАДЗЕВ
(THE FORGER SULAKADZEV)
Можно сказать, что феномен литературных фальсификаторов состоит в том, что их творения были для них некой игрой разума, которые, как правило, не приносили авторам ни славы, ни денег. Ничего кроме глубокого морального удовлетворения.
И это в полной мере можно отнести к деятельности самого известного российского литературного фальсификатора Александра Сулакадзева.
РОССИЙСКИЙ КОЛЛЕКЦИОНЕР
Александр Сулакадзев родился в 1771 году в Рязанской губернии. Высоких постов и чинов в своей жизни он не достиг, в сражениях, если он в них участвовал, славы не обрел, но, похоже, что ему всегда хотелось быть значительнее, чем он есть. Александр любил выставлять себя выходцем из древнего знатного грузинского рода, представители которого прибыли в Москву с царем Грузии Вахтангом VI в 1724 году, да там и остались. Своего деда Григория Сулакадзе он называл князем, что как бы давало и ему право величать себя этим титулом, однако документы наличие у его деда этого дворянского звания не подтверждают.
Александр Сулакадзев служил в лейб-гвардии Преображенском полку с 1788 по 1797 год, вышел в отставку в чине армейского прапорщика. Перешел на гражданскую службу и на долгие годы заделался чиновником не самого высокого пошиба. Например, известно, что с 1819 года и до конца жизни в 1829 году он был канцелярским служащим в Комиссии погашения долгов. Умер в чине титулярного советника.
Складывается впечатление, что «сберегая» силы на непыльной канцелярской работе, он со страстью отдавал их своим внеслужебным увлечениям. Известно, что Сулакадзев очень увлекался театром. И даже написал несколько пьес: «Чародей-жид», «Волшебная опера Карачун», «Московский воевода Иоанн». Но ни одну из них не опубликовали и не поставили в театре. Не добившись успеха на поприще драматурга, Сулакадзев со всей страстью ушел в коллекционирование предметов старины. Значительную часть его коллекции составляла прекрасная библиотека, в которой хранилось около 290 рукописей и около 600 других книг. Сулакадзев писал: «Я извлекаю из всех источников о монетах русских, о оружиях, платьях, кушаньях, увеселениях до христианства и по христианстве, суевериях, обрядах, коммерции во всех ее видах в России, путешествиях во всех веках…».
При этом Сулакадзев пытался заниматься историческими исследованиями. Он написал истории острова Валаама и Валаамского монастыря. Но известный российский законотворец Михаил Сперанский, ознакомившийся с ними, скептически заметил, что «они были полны тех же фантазий, какими снабжал Сулакадзев и другие свои рукописи».
ФАЛЬСИФИКАТОР
Публикация сочиненного Сулакадзевым «рунического» «гимна Бояну», сделанная Г. Р. Державиным в 1812 году в журнале «Чтения в Беседе любителей Русского слова»
Достоверно не известно, но по легенде счастливым билетом, благодаря которому Сулакадзев, наконец, обрел признание и славу, стал для него Петр Дубровский, который в конце XVIII века служил секретарем русского посольства в Париже. После Великой Французской революции Дубровский за бесценок скупал в Париже различные книжные древности, и вернувшись в Россию в 1800 году, привез с собой более 400 европейских и около 50 славянских рукописей. Он надеялся разбогатеть на этом, да не тут-то было. Российские власти не захотели приобретать эти рукописи для государственных фондов. Возможно, от безысходности Дубровский предложил рукописи Сулакадзеву. У того не было денег на их покупку, зато родилась идея, как помочь Петру. Алесандр изобразил на некоей сербской рукописи запись Анны Ярославны, легендарной русской княжны, ставшей королевой Франции. После чего Дубровский известил императорский двор, что к нему в руки попала часть библиотеки Анны Ярославны, привезенной ею в XI веке из Киева во Францию, которую он хочет преподнести в дар. Пара закорючек изменила ситуацию, словно по волшебству. 50 славянских рукописей, привезенных из Франции Дубровским были благосклонно приняты Александром I. Для хранения «библиотеки Анны Ярославны» в Императорской публичной библиотеке было создано рукописное отделение, а Дубровский был назначен его хранителем. Это сразу в лучшую сторону изменило его благосостояние. При этом никто и не заметил, что Анны Ярославна якобы расписалась на рукописи, которая появилась через три сотни лет после нее.
На этой афере Сулакадзев особых дивидендов не извлек. Но зато понял технологию продвижения книжных древностей. Старинные книги из своей библиотеки он начал снабжать пространными записями известных «владельцев» на полях, различными приписками, случайными заметками, которые могли бы указать на древность книги или на дату ее создания. Дальше больше. Постав производство фальсификатов на поток, Сулакадзев в новых подделках ссылался на старые. Что-то удавалось продать подороже, что-то он дарил ради имиджа. Так в 1810 году подарил Гавриле Державину выписки из своей самой знаменитой подделки «Бояновой песни Словену» и «Перуна и Велеса вещания в Киевских капищах…», начертанных новгородскими рунами. Державин проникся…
ПАТРИОТ-ФАЛЬСИФИКАТОР
С одной стороны Сулаквадзев «попал в струю». Когда он занимался своими историко-литературными исследованиями, в первой половине XIX века в российском обществе происходил резкий всплеск интереса к отечественной истории. Автор книги «Тайны фальсификации» Владимир Козлов» писал: «Начало века было ознаменовано замечательными открытиями в славянской литературе и письменности: в 1800 г. вышло в свет первое издание «Слова о полку Игореве». В интеллигентских кругах с увлечением обсуждались новости об обнаружении в Италии славянского кодекса VIII века, о расшифрованных древнеславянских рукописях, написанных руническими буквами. Но с другой стороны, со своим патриотизмом Сулаквадзев слишком рано родился. В ту пору люди в научных кругах были не только умными, но и щепетильными. Приносить в жертву истину даже в угоду патриотизму было для них неприемлемо. Со слов Козлова Сулаквадзев «преследовал цель пополнить доказательства ту точку зрения, согласно которой славяне оказались едва ли не преемниками Древнего Рима, опережая по своему развитию все остальные народы Европы». Например, в своей истории острова Валаама, он с помощью фальсифицированных источников пытался доказать, что в древние времена там была не глухомань, заселенная карелами и финнами, а некое славянское государство, имевшее связи с римским императором Каракаллой. Сегодня такие идеи нередко проходят «на ура», а в ту пору они вызывали усмешку.
И от этого образ самого Сулаквадзева приобретал оттенок комичности. Тогда не было возможности разоблачить созданные Сулакадзевым стилизованные псевдоязыческие тексты: «Боянов гимн», «Вещания славянских жрецов», «Оповедь», но серьезные исследователи относились к ним скептические. Даже Гаврила Державин, который цитировал в своих работах переводы сулаквадзевских рун, с юмором отзывался о склонности Александра к фантазиям и преувеличениям. Рассказывая о коллекции Сулаквадзева, он с усмешкой говорил, что имел честь лицезреть камень на котором Дмитрий Донской сидел после Куликовской битвы. И что Сулаквадзев, указав ему на толстую уродливую палку, вроде дубинок, употребляемых кавказскими пастухами для защиты от волков, сказал, что это костыль Ивана Грозного.
Марка, посвящённая полёту Крякутного
И все же следует признать, что Александр Сулаквадзев был весьма подкованным в истории человеком, не обделенным и литературными талантами. Хотя его работы и не нашли признания при жизни, но зато имели определенный успех после его смерти. Например, им был сочинен псевдоисторический текст «О браках царя Ивана Васильевича». Сам текст в первой половине XIX века популярности не получил, зато изложенные в нем сомнительные истории о Василисе Мелентьевой и Марии Долгорукой гуляют до сих пор. Исторические сочинения Сулаквадзева при его жизни тоже успеха не имели. Зато после смерти к ним периодически возникал интерес на волне патриотизма. Так рукопись Сулакадзева «О воздушном летании в России с 906 лета по Р. X.» была впервые опубликована в 1901 году, чтобы подчеркнуть, насколько Россия «впереди планеты всей». Леонардо да Винчи изобрел свой летательный аппарат в XVI веке, а в России оказывается уже летали в X веке. Правда в первоначальном варианте первый полет на воздушном шаре совершил «крещеный немец Фурцель». Но в патриотических целях сфальсифицировали уже произведение Сулаквадзева, сделав покорителем неба подьячего Крякутного. В СССР выдумку Сулаквадзева уже подавали как неоспоримый факт для подтверждении идеи о «русском первенстве в воздухоплавании».
Чем дольше Сулакадзев занимался фальсификацией, тем больше специалисты находили допущенных им ляпов. Славист И. Срезневский сказал о нем: «В подделках он употреблял неправильный язык по незнанию правильного, иногда очень дикий». Репутация Александра Сулакадзева, как коллекционера, упала ниже некуда. О нем рассказывали анекдоты, его называли «Хлестаковым от отечественной археологии». Его могли бы и сейчас вспоминать с благодарностью, как собирателя и хранителя рукописных книжных богатств, а он остался в памяти как пройдоха и фальсификатор.
Олег Логинов
